должны были списываться с московским приказом. Вместе с тем реального контроля над деятельностью воеводы ни у кого не было. Наказы же, которые получали воеводы из московских приказов, звучали неопределенно и были мало конкретны: «как пригоже», «смотря по тамошнему делу», «как Бог вразумит». Это приводило к произволу воевод, отождествлявших управление с кормлением, которое хотя и было упразднено во 2-й половине XVII в., но в действительности по-прежнему процветало. Воеводы, не довольствуясь добровольными приношениями, занимались поборами с городского населения, и это был основной и наиболее прибыльный объект и источник их обогащения.
Недостаточная подготовленность к разрешению административных вопросов, а порой и просто неграмотность (особенно в 1-й половине XVII в.) служили серьезной помехой для выполнения воеводами их разнообразных обязанностей. Некомпетентность и безграмотность чиновников больше всего бесили Петра I, но приходилось работать с тем контингентом, который ему достался в наследство вместе со страной.
Итак, дьяки и воеводы рьяно взялись за проведение переписи и составление ревизских сказок. Делалось это так. По установленным царем правилам переписи требовалось, чтобы дьяки с подьячими объезжали все имения и поместья, расположенные в уезде, и сами проводили перепись, составляя ревизские сказки. Но поскольку территории были большими, а дьяков и подьячих на всех не хватало, во многих губерниях, уездах и волостях было принято иное решение:
Этап 1. Дьяк от имени воеводы рассылал подьячих по всем поместьям с грамотами (письмами) к их владельцам или управляющим (поскольку многие владельцы с семьями проживали в столицах). Подьячие объезжали имения, останавливались в них, вели беседы с хозяином или управляющим, объясняли им суть происходящего и разъясняли, чем им грозит указание истинного количества крепостных душ в ревизских сказках.
Этап 2. После сделанных разъяснений помещику (или управляющему) предлагалось самому пересчитать своих крестьян и составить новые списки крепостных, несмотря на то что ходить по дворам и считать людей по головам было прямой обязанностью подьячих. Естественно, что помещики и управляющие быстро и радостно соглашались на такое предложение, позволявшее им существенно занизить количество дворов и семей, чтобы не платить лишних налогов и не нести различные подати (господин Гоголь в своих «Мертвых душах» ничего нового не придумал: все уже было придумано за 100 лет до него!). И через непродолжительное время счастливые и веселые обладатели крепостных прибывали в съезжую избу с новыми именными списками: из них дьяк должен был составить новую именную сказку, которая и отправлялась впоследствии в столицу.
В феодальном государстве вопросы поместий и количества крепостных — это святое! На этом зиждилось все благосостояние в стране и богатство феодальной элиты, поэтому никто не кочевряжился, и к воеводе в съезжую избу приезжали и бояре, и князья, и помещики рангом пониже, и тем более все управляющие поместьями. Новые бумаги в съезжей избе у всех тоже принимали с радостью: чиновники-то знали, что ждет посетителей, а те пока еще пребывали в счастливом неведении. И вот тут начиналась вторая (для нас уже третья) часть Марлезонского балета — сверка! Или угроза сверки.
Этап 3. После приема бумаг каждому посетителю предлагали не торопиться с получением именной сказки, а вернуться и заново пересчитать дворы и семьи. В случае, если помещик будет настаивать на немедленном получении своей именной сказки, дьяк по указанию воеводы с целовальниками и солдатами могли вернуться в его имение и заново всех пересчитать. Вот тогда помещику могло не поздоровиться за укрывательство: он получал именную сказку по тем спискам, которые подал воеводе, а остальных крепостных (кого обнаружат при пересчете) у него отбирали. А что ему было делать? Списки-то он уже воеводе сдал!
С. В. Иванов. В приказной избе
Этап 4. Вот тогда и начинались торги на… понижение, т. е. занижение количества дворов и крепостных семей, но по очень странному алгоритму. Почему на понижение? А очень просто! Сданный воеводе именной список «по мужеским головам» все равно фиксировался, а с разницы, которую не указали помещик или управляющий, им предлагалось платить ежегодно определенную мзду. Разница (которая составляла иногда целые деревни и села) тоже фиксировалась (как в том анекдоте про джентльмена, который должен знать свою норму, чтобы случайно не выпить меньше), и мзду брали именно с нее. Суммы составляли 20–50 % в зависимости от древности рода, высокопоставленности помещика или «тяжести провинности» перед государем (т. е. количества крепостных душ, которые помещик попытался утаить).
Этап 5. Надо сказать, что и сама перепись, и то, как она проводилась, предопределили резко отрицательное отношение со стороны населения к этому мероприятию, так что даже жесточайшие наказания за утайку не давали желаемых результатов. Множество ошибок происходило (как считалось) из-за невежества и небрежности самих переписчиков, а также из-за взяток переписчикам за пропущенные дворы. В то же время за недачу взятки пустые дворы записывались как жилые, были случаи пропусков целых деревень или двойной переписи одного и того же села (для целей набора рекрутов в солдаты), что значительно утяжеляло положение помещика. Короче, инструментов воздействия на «непереговороспособных» помещиков и управляющих было заготовлено немало. «Торги» шли небыстро, упорно, но достаточно бескомпромиссно. Именно тогда и возникла саркастическая фраза недоверия: «Ты мне тут сказки не рассказывай!» Если с помещиками у воевод и дьяков иногда возникали сложности, то с управляющими поместий, чьи хозяева были в столицах, проблем не возникало никогда: они сразу соглашались на предложенные условия. Больше времени занимала пересылка писем от управляющих к хозяевам поместий и обратно, чтобы согласовать условия ревизской сказки. Как бы то ни было, по достижении договоренности между торгующимися сторонами в ревизскую сказку записывали согласованные цифры и фамилии, после чего итоговый документ готовился к отправке в столицу.
Люди трудились в поте лица… Денно и нощно… На благо отечества! И собственного кармана.
Понятно, что реформаторские проекты Петра I требовали значительных затрат. Эпоха Петра I (1672–1725 гг.) характеризуется постоянной нехваткой финансовых ресурсов из-за многочисленных войн, большого строительства, крупномасштабных государственных преобразований, а потому и введением все новых и новых налогов. Для пополнения казны непрерывно изобретались новые способы получения денег, вводились дополнительные налоги, вплоть до анекдотичного налога на бороды и усы. Царь учредил особую должность «прибыльщиков», в обязанность которых входило изобретать новые источники доходов казны. Так были введены: гербовый сбор, подушный сбор с извозчиков (десятая часть доходов от их найма), налоги с постоялых дворов, печей, плавных судов, арбузов, орехов, продажи съестного, найма домов, ледокольный и другие налоги и сборы. Облагались даже церковные верования. Например, раскольники были обязаны уплачивать двойную подать.
Невыносимые поборы и жестокие наказания за утайку и недоимки не приносили особого дохода казне и вызвали не только народное сопротивление,
